ПРО ПОДСТАКАННИК

[Андрей]

А. П. Чехов. "В овраге" VI
Давно уже пришло известие, что Анисима посадили в тюрьму за подделку и сбыт фальшивых денег. Прошли месяцы, прошло больше полугода, минула длинная зима, наступила весна, и к тому, что Анисим сидит в тюрьме, привыкли и в доме и в селе. И когда кто-нибудь проходил ночью мимо дома или лавки, то вспоминал, что Анисим сидит в тюрьме; и когда звонили на погосте, то почему-то тоже вспоминалось, что он сидит в тюрьме и ждет суда.

Казалось, будто тень легла на двор. Дом потемнел, крыша поржавела, дверь в лавке, обитая железом, тяжелая, выкрашенная в зеленый цвет, пожухла, или, как говорил глухой, <зашкорубла>; и сам старик Цыбукин потемнел как будто. Он давно уже не подстригал волос и бороды, оброс, уже садился в тарантас без подскока и не кричал нищим: <Бог дасьть!> Сила у него пошла на убыль, и это было заметно по всему. Уже и люди меньше боялись, и урядник составил в лавке протокол, хотя получал по-прежнему что следует; и три раза вызывали в город, чтобы судить за тайную торговлю вином, и дело всё откладывалось за неявкой свидетелей, и старик замучился.

Он часто ездил к сыну, нанимал кого-то, подавал кому-то прошения, пожертвовал куда-то хоругвь. Смотрителю тюрьмы, в которой сидел Анисим, он поднес серебряный подстаканник с надписью по эмали <душа меру знает> и с длинной ложечкой.

[Виллис]

ИСТОРИЧЕСКИЙ ФАКТ


ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА КАК ЛЕНТА МЕБИУСА


Тифлис 1890-х: писарь Шаляпин, мастеровой Пешков и тормозной кондуктор Пиросмани служили вместе. Встречались ли?

Тщательное, любовное, почти бесцельное копание в мелочах… Собственно, из этого сора и рождаются самые интересные вещи на свете. Так (зачем, собственно?) кондуктор Пиросмани разглядывал отблески заката на вагонных стеклах. Так разнорабочий Алексей Пешков слушал разговоры тифлисских босяков. Почти так же литератор, переводчик, издатель журнала «Артхроника» Шалва БРЕУС перебирает осколки истории Грузии.

И находит – удивительно живые и теплые «странные сближения».

Они кажутся фантастикой. Но именно самые безумные сюжеты (как и положено в старом Тифлисе!) оказываются правдой. И рельсы Закавказской железной дороги изгибаются лентой Мебиуса, восьмеркой, знаком вечности.



История Закавказской железной дороги берет начало с торжественного открытия движения на линии Поти — Тифлис в 1872 г.

Время было интересное. Наконец завершилась длившаяся более пятидесяти лет кавказская война. Всего год, как ушел из жизни Шамиль. На Кавказе по-прежнему торгуют людьми, а в лесах шалят абреки. Но историю не остановить. Бакинская нефть рвется к морю. Не за горами и кровопролитная война с Турцией. Российской империи жизненно необходимо связать Кавказ в кулак стальным каркасом железных дорог.

В 1883-м строятся участки Баку — Тифлис — Батум, следом, в 1894-м, начинает работать участок Михайлово — Боржом, затем Тифлис — Карс.

Однако оставим сухую статистику. Вся эта пропахшая мазутом замысловатая цифирь, сложные уравнения денежных и грузовых потоков сохранились в архивах.

Для нас важны сведения несколько иного порядка.

Именно на Закавказской железной дороге, в Главных железнодорожных мастерских в Тифлисе летом 1892 года работал отметчиком некто Пешков, 20 лет от роду. Жил будущий пролетарский писатель у счетовода управления Александра Калюжного.

Там же, в Тифлисе, в увеселительном саду, куда публика ходила послушать выступления артистов на открытой сцене, длинный, тощий от постоянного недоедания босяк «за угощение» развлекал анекдотами посетителей ресторана. За этим занятием он познакомился со служащими управления Закавказской дороги и как-то раз, во время их очередного застолья в саду, поведал им о своей непутевой жизни. И чудо! Рассказ вызвал сочувствие и понимание!

Слушатели, выяснив, что он грамотен и «знаком с канцелярской работой», предложили ему подать прошение бухгалтеру дороги (возможно, в изрядном подпитии сидевшему за тем же столом). Прошение было подано, и вчерашний бродяга сделался писарем в управлении Закавказской железной дороги с жалованьем 30 рублей в месяц. Правда, карьера на железной дороге у него не сложилась, и он вынужден был сменить профессию.

Бродягу звали Федор Шаляпин.

В то же время именно на Закавказской железной дороге 17 апреля 1890 г. устроился служить тормозным кондуктором товарных вагонов еще один неудачник:

«Подписка. Даю сию управлению Закавказской железной дороги в том, что я получил относящуюся до моей обязанности инструкцию; причем мне разъяснены все пункты оной, которые я понимаю, и обязуюсь в точности выполнять все изложенные в ней правила. Также обязуюсь подчиняться денежным взысканиям по службе, которые будут наложены на меня начальством железной дороги.

Кондуктор Николай Пиросманишвили. 17 апреля 1890 г.».

Таким образом, не исключено, что ряд канцелярских документов, касающихся Пиросманишвили, написан рукой Шаляпина. Могли они и встретиться.

Летом 1891-го Шаляпин оказался в Баку. Труппа, с которой он прибыл, уехала. Он остался совершенно один в незнакомом городе, без работы и крова. Голодал. Вдобавок разразилась эпидемия холеры. Люди сотнями умирали прямо на улицах. В этом тяжелом, казалось, безвыходном положении судьба неожиданно ему улыбнулась — он нашел на улице четыре двугривенных. Первым делом наелся кебаба, а затем пошел на железнодорожный вокзал и предложил кондуктору отвезти его в Тифлис. Кондуктор оказался «добрым малым» и взял его всего за 30 копеек.

Весь путь от Баку до Тифлиса Шаляпин провел на тормозной площадке товарного вагона. Ах, как интересно, кто же был этот неизвестный кондуктор, этот «добрый малый»? Ведь поездов в то время было немного и ходили они редко. И Нико Пиросманишвили не раз штрафовали за провоз безбилетников…

Еще одно возможное место встречи — в больнице управления в Тифлисе. Тормозные кондукторы и зимой и летом стояли на открытых, без козырька, площадках, продуваемые ветром, под солнцем и дождем. Пиросманишвили часто болел, а перед увольнением даже пытался получить денежную компенсацию за ущерб здоровью. В конце концов он плюнул на пособие по здоровью и на службу и 30 декабря 1893 г. уволился.

Шаляпин в больнице управления лечился от дифтерита. Однако пробыл там недолго и вскоре бежал, как и полагается волжскому бродяге, через окно.

Весьма необычная железная дорога, на которой кондуктором — Пиросмани, писарем — Шаляпин, а мастером — Горький...



У Шаляпина не было никакого опыта канцелярской работы.

У Пиросмани на лице было написано, что тормозной кондуктор из него никудышный. Недаром его послужной список изобилует выговорами и штрафами: «За проезд безбилетного пассажира — 3 рубля», «За ослушание главного кондуктора — 3 рубля», «За неисполнение приказаний дежурного — 3 рубля», «За неявку к поезду — 2 рубля» и т.д.

И ценность работника железнодорожных мастерских Пешкова представляется весьма сомнительной.

Однако Шаляпин благодаря появившейся работе сумел перевести дух, остался в Тифлисе и впервые в жизни стал брать уроки музыки у профессионального педагога — профессора пения Усатова.

Горький написал свой первый рассказ «Макар Чудра» и поэму «Девушка и смерть». Калюжный помог напечатать «Макара Чудру» в газете «Кавказ» (первая публикация писателя!), рекомендовав автора своему приятелю, сотруднику журнала Мареву. Судя по всему, роль скромного железнодорожного счетовода в творческой судьбе великого пролетарского писателя одной этой рекомендацией не ограничивалась. В книге «Жизнь и приключения Максима Горького» И. Груздев пишет:

«Калюжный встал, взял его (Горького) за плечи и вывел в другую комнату. Толкнув его туда, он запер за ним дверь.

— Там на столе есть бумага, — сказал он через дверь изумленному Алеше, — запишите то, что мне рассказали. А до тех пор, пока не напишете, не выпущу».

Сам Калюжный утверждал, что «ничего подобного в жизни не было». Однако, будучи уже знаменитым, Горький писал ему:

«Дорогой друг и учитель мой Александр Мефодиевич!

Вы первый… взглянули на меня не только как на парня странной биографии, бесцельного бродягу, как на что-то забавное…

Вы первый… заставили меня взглянуть на себя серьезно.

Вашему толчку я обязан тем, что вот уже с лишком тридцать лет честно служу русскому искусству…».

Пиросмани за время службы познакомился и подружился с новыми людьми, в основном с железнодорожными рабочими и служащими. Он общался с ними и после ухода со службы, часто рисовал их. Дошел до наших дней «Портрет железнодорожника (Миша Метехели)». По упоминаниям известны «Портрет двух друзей — железнодорожных рабочих», висевший в трактирном заведении «Варяг», и портрет железнодорожного начальника, некоего Кипиани.

С тормозной площадки товарного вагона Пиросманишвили смог увидеть разные уголки Закавказья — Батум, Михайловское (Хашури), Елизаветополь (Гянджа) — и это отразилось в его творчестве. Неслучайно более двадцати лет спустя «Кахетинский поезд» возник в залитой лунным светом долине.

Ни вокзала, ни перрона. Нет даже рельсов. Просто поезд в поле, лента Алазани, ночные горы… Контуры пассажиров в окнах. Крестьянин торопится продать какую-то снедь.

«Батуми» — бухта, полная игрушечных судов, прижавшийся к горам город, из тоннеля едет поезд, паровоз пыхтит дымом…. Он мчится куда-то за пределы холста, рельсы бегут сквозь время, мелькают полустанки, меняются пассажиры…



Остановка. В вокзальном буфете с вельможным хамом стреляется молодой офицер. В окне вагона — юная возлюбленная, несущая под похолодевшим сердцем его ребенка. Роковой выстрел. Офицер падает замертво, а несчастная мать умирает при родах. «Не горюй», читатель, — ребенок не останется сиротой. Его воспитает и наставит на правильный путь знаменитый доктор Бенджамен Глонти по прозвищу Буба.

Станция Самтредия. Старый Варлаам со странной птицей на плече ходит по перрону. Птица вынимает свернутые в трубочку записочки, в которых за пятачок можно узнать свою судьбу. Его жена посыпает загаженные пути хлором. Железная дорога не дает им умереть с голоду, они любят друг друга, а птица, ворующая для старушки деньги из госбанка и идущая в тюрьму ради друзей, предана им до самой смерти.

А поезд мчится все дальше и дальше… На тормозной площадке, облокотившись о перила, стоит Пиросмани. Горький, конечно, перебрался в паровоз, к машинистам. Шаляпин сидит один и пьет чай из серебряного подстаканника . Габриадзе и Данелия, громко стуча костяшками, играют в домино, о чем-то беседуют…

В один прекрасный день поезд — пассажиры ничего не заметят! — по гигантской дуге плавно повернет назад и исчезнет в батумском тоннеле. Некоторое время будет слышен мужской голос, поющий арию из «Фауста». Затем песня растает в пропахшем субтропиками воздухе. Вместе с ней растает и исчезнет вся картина. А вслед за ней когда-нибудь растаем и исчезнем все мы…



А все-таки замечательные люди работали на Закавказской железной дороге!

Шалва БРЕУС

[Штирлиц]

В Москве находилась контора "Накануне", куда мы и сдавали свои материалы, улетавшие в Берлин на дюралевом "юнкерсе" иди "дорнье комет", а потом тем же путем возвращавшиеся в Москву уже напечатанными в этой сменовеховской газете. Мы все подрабатывали в "Накануне", в особенности синеглазый, имевший там большой успех и шедший, как говорится, "первым номером". Описание отличного украинского борща и крепкого чая с сахаром опускаю, хотя и должен отметить, что в отличие от всех нас чай подавался синеглазому как главе семьи и крупному писателю в мельхиоровом подстаканнике, а всем прочим просто так, в стаканах. Иногда случалось, что борщ и чай не насыщали нас. Хотелось еще чего-нибудь вкусненького, вроде твердой копченой московской колбасы с горошинами черного перца, сардинок, сыра и стакана доброго вина. А денег, конечно, не было. Тогда происходило следующее: синеглазого и меня отправляли на промысел. Складывали последние копейки. Выходило рубля три. В лучшем случае пять. И с этими новыми, надежными рублями, пришедшими на смену бумажным миллионам п даже миллиардам военного коммунизма, называвшимися просто "лимонами", мы должны были идти играть в рулетку, с тем чтобы выиграть хотя бы червонец - могучую советскую десятку, которая на мировой бирже котировалась даже выше старого доброго английского фунта стерлингов: блистательный результат недавно проведенной валютной реформы

[administrator]

Автор: Константин Сергеевич БАДИГИН Название:СЕКРЕТ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВАЖНОСТИ

Глава четвертая
ТОРГОВЫЙ ДОМ БРАТЬЕВ МЕРКУЛОВЫХ С СЫНОВЬЯМИ И ЗЯТЕМ
Сегодня заседание правительства шло под председательством Спиридона Меркулова. Военный путч кончился для него благополучно: прежде всего, он остался жив. Генерал Ди-терихс, срочно вызванный Народным собранием из Харбина, пока отказался от власти. Меркулов, осмелев, кончил отсиживаться в своей квартире, охраняемой морскими стрелками.
Обсуждались финансовые вопросы. Денег в казне, как всегда, не было. Что же еще можно продать?
- Все это время мы жили сбытом грузов и кредитами иностранных держав, ну, немного таможенных сборов, - подал с места голос управляющий финансами. - Позор, так никто существовать не может!
....
Трудные времена наступили. Выворачивайся как умеешь. С одной стороны, японцы, с другой - вечно голодные солдаты и офицеры российского воинства.
Двадцать пять тысяч ртов. И для себя кое-что надо отложить, иначе какой тут смысл рисковать башкой!
В зал заседаний тихо вошел седой официант с черным эмалированным подносом. Традиция. На подносе стаканы с крепким чаем и тарелочка с ломтиками лимона. Матово светятся тяжелые серебряные подстаканники. Очередной оратор прервал речь и ждет, пока слуга обойдет стол.
Послышались знакомые звуки: тоненький звон ложечек о стекло. Спиридон Денисович, прижав ложкой желтое колесико лимона, тоже сделал несколько глотков. Это его освежило.

[administrator]

Виктор Пелевин. "Затворник и шестипалый". "Вагриус". М., 2001

В книгу вошли три повести - "Желтая стрела", "Затворник и шестипалый", "Принц Госплана". "Затворник" и "Принц" увидели свет еще в 1992 году в составе сборника "Синий фонарь". В 1993 году за "Синий фонарь" Пелевин получил "Малого Букера".

Виктор Пелевин - выпускник Литературного института, переводчик Карлоса Кастанеды. Среди журналистов он известен тем, что не любит давать интервью и фотографироваться.

С "Синего фонаря" началось развращение легким и не обременительным для мозга чтением интеллигентного читателя, привыкшего покорно вгрызаться в Джойса и Пруста.

Два героя "Затворника и шестипалого" блуждают по затерянным мирам. Только к середине повести становится ясно, что герои - бройлерные куры и, если они не найдут выхода, их съедят. То, что для нас духовка-гриль, для бройлерных кур - ад. История принимает драматичный оборот. Затворник и Шестипалый наблюдают жизнь вокруг себя, тренируют крылья, поднимая тяжелые гайки, дерзко противопоставляют себя социуму, степенно рассуждая обо всем на свете. Переходя из света в тень, от надежды к отчаянию, они в последний момент вырываются из курятника через разбитое окно и улетают на юг.

Бесконечный поезд из "Желтой стрелы" населен домохозяйками, бизнесменами, наперсточниками, художниками-концептуалистами, лицами неопределенного рода занятий в спортивных костюмах, музыкантами в латиноамериканских пончо. Из вечного радиоприемника доносятся разные песни о поездах - от Макаревича и Гребенщикова до "Голубого вагона". Пассажиры толкаются в тамбурах и в тесных коридорах. Пьют чай, придерживая железный подстаканник, покупают белье с голубой меткой МПС, ходят в вагон-ресторан есть за столами с грязными скатертями. Поезд идет на восток. С каждым поворотом поезда мы радостно узнаем новую деталь из притчи про свой привычный мир.